Тихое сопротивление. Русский пикториализм. 1900 — 1939-е гг.

Александр Гринберг, Леонид Шокин, Юрий Еремин, Николай Андреев, Сергей Саврасов, Алексей Мазурин, Василий Улитин, Эмиль Бендель, Петр Клепиков, Сергей Лобовиков, Николай Свищов-Паола, Мирон Шерлинг, Анатолий Трапани

КоммерсантЪ, 3.05.2005 № 78/В (№ 3162)

В Венеции в Фонде Кверини-Стампалья открылась выставка «Тихое сопротивление. Русский пикториализм. 1900–1930-е годы», устроенная Московским Домом фотографии (МДФ) в рамках Российско-итальянского форума-диалога. Около двухсот винтажных карточек представляют не слишком известное иностранцам, но мощное направление фотографии, «репрессированное» советской властью. Из Венеции — Анна Толстова.

Концепцию выставки, к которой, кажется, вполне приложим эпитет «эпохальная», директор МДФ Ольга Свиблова объяснила как попытку показать оборотную сторону советской фотографии авангардистской эпохи, подвергшуюся репрессиям куда более жестким, чем сам авангард, но не ставшую безусловной классикой и до сих пор плохо известную широкой публике. Формула «тихое сопротивление» относится прежде всего к пикториалистам 1920–1930-х годов, работы которых и составили львиную долю экспозиции. Пикториализм 1900-х, представленный томными барышнями Алексея Мазурина и Николая Петрова, крестьянскими жанрами Сергея Лобовикова и деревенскими пейзажами Сергея Саврасова, ничему особенно не сопротивлялся и, напротив, шел в русле мирового мейнстрима. Осваивал сложные техники печати вроде бромойля и гуммиарабика. Отстаивал право на вдохновенное любительство, не связанное массовым вкусом и утилитарным подходом к съемке в расплодившихся повсюду фотоателье. Вглядывался в картины передвижников и даже импрессионистов, чтобы в своих принципиально уникальных, как уникально было произведение старого искусства, отпечатках добиваться таких же живописных эффектов — играть бликами, полутонами и рассеянным светом (сам термин «пикториализм» происходит от английского pictorial — живописный). Словом, подготавливал почву для последующего триумфа советского — как ни парадоксально это звучит — пикториализма. Для того, чтобы на Александра Гринберга, Петра Клепикова, Василия Улитина и Николая Андреева в середине 1920-х градом сыпались дипломы и золотые медали международных фотовыставок по всему миру, от Лос-Анджелеса до Токио.

Тем временем в родном отечестве на них начинали сыпаться разгромные критические статьи: бдительный зритель разглядел в русских привольях и сценках патриархального быта вылазку недобитых буржуев. Вслед за критическими статьями последовали статьи уголовные: снимавший обнаженную натуру Александр Гринберг отправился в лагерь за распространение порнографии, а запечатлевший в самый разгар коллективизации мотыжно-лошадную, неиндустриализовавшуюся деревню Василий Улитин загремел как политический — за клевету на советскую власть. Так что настоящее сопротивление началось в 1930-х, когда на идеологическом поле «художественную» фотографию окончательно победил конструктивистский репортаж с совсем иной эстетикой. Резкий ракурс, четкий контур, ясный посыл — никакой тебе ауры и техническая воспроизводимость как принцип. После переломной выставки «Мастера советской фотографии» 1935 года журнал «Советское фото» жестко очертил круг запретных тем: «дворянские усадьбы», «архитектура старой Москвы», «никому не нужные сюжеты сельской жизни в период социалистического переустройства деревни» и «ненужная рабочему классу обнаженная натура». Гринберга с Улитиным арестовали. Однако Юрий Еремин, повинный во всех перечисленных преступлениях, имел мужество отвечать в том же «Советском фото», что не собирается перестраиваться подобно флюгеру. И упорно продолжал печатать свои подсудные снимки в ванной большой московской коммуналки.

В сущности, советская критика была в отношении пикториализма абсолютно права. Если встать на позицию «вульгарного социологизма», то «художественные» фотографы окажутся враждебны режиму хотя бы в силу своего социального — преимущественно из семей мелких торговцев и ремесленников — происхождения, ну а стимулом к расцвету пикториализма в СССР в 1920-е, когда во всем мире он практически сошел со сцены, можно считать НЭП — это в известном смысле такое же «искусство сытых», что и советский джаз. Только джаз не искоренили совсем уж подчистую, он еще жил под прикрытием Леонида Утесова и Александра Цфасмана, тогда как пикториализм разгромили полностью, может быть, потому, что язык музыки все же менее доходчив, чем язык фотографии. И чудом уцелевшие по частным коллекциям карточки 1930-х упорно твердят о прелестях прошлой жизни, об ушедшей лапотной России, о тургеневских людях, бунинских аллеях, о мерцании подтаявшего снега у монастырских стен и о блеске женской красоты, часто не прикрытой никакими одеждами.

(...) «Тихое сопротивление» кажется созвучным тому, как умеют в эклектической Венеции, по словам Ольги Свибловой, «не перестраиваться резко и не уничтожать самих себя». И сама эта отлично сделанная выставка, впервые в таком объеме представившая русский пикториализм, выглядела актом тихого, но настойчивого сопротивления культурно-диалоговому официозу большей части программы форума.

Анна Толстова

ВРЕМЯ НОВОСТЕЙ, № 73 (1230), 27.04.2005

В нынешнем году Венеция выбрана главной площадкой долгосрочного российско-итальянского Форума-диалога по линии гражданских обществ. Проект, инициированный президентом России Владимиром Путиным и премьером Италии Сильвио Берлускони, стартовал 1 октября 2004 года. В этот день в Риме проект представили два сопредседателя Форума-диалога; с российской стороны — помощник президента России, спецпредставитель президента РФ по вопросам отношений с Европейским союзом Сергей Ястржембский, с итальянской — президент компании «Тодини Конструцьони Дженерали» Луиза Тодини. (...)

Ваш обозреватель находится в Венеции в составе многочисленной (300 человек) делегации из ученых, политиков, артистов и журналистов. Культурная программа сегодняшнего и завтрашнего дней расписана по минутам: 14 мероприятий на семи площадках города. Из окна гостиницы наблюдаю приготовления к самому зрелищному хиту программы — концерту Кубанского казачьего хора на главной площади Венеции Сан-Марко. Париж казаки взяли давно. (...) Помимо казачьих песен гурманы музыкальной классики получат концерт ансамбля «Солисты Москвы» под управлением Юрия Башмета. (...)

Уже давно всем известно: без Свибловой праздник — не праздник! Московский Дом фотографии презентует завтра выставку «Тихое сопротивление. Русский пикториализм. 1900–1930 годы». Выставка собрана из работ тех фотохудожников (Александра Гринберга, Юрия Еремина, Николая Андреева, Николая Свищова-Паолы), что вопреки идеологической истерике отстаивали в искусстве ценность взгляда человека частного, любящего красивые пейзажи, красивых обнаженных женщин, красивые дворцы и усадьбы. Такая, в общем-то, венецианская культура зрения до бешенства доводила комиссаров «в пыльных шлемах»... (...)

Организаторы форума Сергей Ястржембский и Луиза Тодини обещают, что следующая акция будет на территории России. (...)

Сергей Хачатуров

ИЗВЕСТИЯ, 12.05.2005

В венецианском Палаццо Кверини Стампалья проходит выставка «Тихое сопротивление», посвященная русскому фото-пикториализму, впервые представленному на Западе столь полно и разнообразно.

Выставка «Тихое сопротивление» открылась в рамках форума-диалога «Россия-Италия. Встреча в Венеции». Задача «встречи» (как сформулировал ее Сергей Ястржембский) — «удивить» венецианцев достижениями русской культуры. Удивляли казачьим хором, который выступал на площади Сан-Марко, хором Патриархии, Юрием Башметом, трехтомником «Русские об Италии» и выставкой «Тихое сопротивление», подготовленной Московским Домом фотографии.

Пикториализм (не от слова «реализм», а от слова «pictorial» — живописный) — довольно странное направление в фотографии. Снимки намеренно нечеткие, размытые, производят впечатление нарисованных от руки картинок. В этом, собственно, и заключается цель фотографа: он не хочет фиксировать действительность, он хочет живописать, как настоящий художник. Вероятно, в пикториализме выразились все комплексы неполноценности фотографов, которых долгое время не принимали в художественные ряды.

(...) На выставке — несколько десятков снимков. Пейзажи Николая Андреева, крестьяне Сергея Лобовикова, летнее солнце Александра Гринберга, туманы Петра Клепикова, обнаженные красавицы Юрия Еремина. И сам Родченко со своей поздней цирковой серией, выполненной по законам ненавистного ему пикториализма. Рассматриваешь эти карточки и чувствуешь себя прямо как на выставке импрессионистов — листочки, эффекты освещения, фактура и прочие сугубо живописные интересы, которые никак вроде не ассоциируются с фотографией. Оказывается, ассоциируются.

Вероятно, вот этим выставка и должна удивлять венецианцев и гостей города, которые — сама наивность — думают, что фотоаппарат («мыльница») предназначен лишь для сохранения воспоминаний.

Николай Молок