Йитка Ханцлова

Рокитник

«... Другое течение жизни»

Рокитник — это название родной деревни Йитки Ханцловой, расположенной на севере Чехии. Она уехала оттуда в юности: сельская жизнь казалась ей слишком понятной и скучной, а ей хотелось изведать чего-то другого, более заманчивого и привлекательного. После ее бегства на Запад она не могла вернуться на родину в течение восьми долгих лет, и наконец в 1989 году она вновь открыла свою деревню, посмотрела на нее новыми глазами. Опыт жизни в так называемом «открытом» (а по сути, разделенном на отдельные ячейки) городе, способствовал появлению защитной реакции на бессмысленную активность и суету («я жила на медленной скорости»). Возник новый интерес к деревне. Открылись новые горизонты, стала ясна цена неспешной жизни, цена привычных вещей. «Изменились мои представления о знакомых людях, природе и вещах... Жизнь в деревне позволила мне переосмыслить накопленный опыт».

Фотографии Йитки Ханцловой — в какой-то степени визуальные утверждения: «Вот, посмотрите, каков этот мир сейчас и каким он мог бы быть». Большинство из снимков обладают простой композицией, выполнены в вертикальном формате. Можно сказать, что они банальны и стереотипны, что они походят на малоформатные любительские снимки, изображающие мир таким, каков он есть. Но тут наш взгляд неожиданно начинает проникать в глубину, его манят свет, оттенки цветов, диагональные линии, — и простое визуальное впечатление преображается, ясность уходит, и картинки представляются сложными мирами. Фотограф создает образы застывшие и простые. Здесь нет никаких искусственных, надуманных перспектив. Фотографии структурируются по диагоналям, идущим снизу вверх и выводящим взгляд за пределы кадра. Фокус объектива всегда настроен прямо на предмет съемки, в то время как пейзаж на втором плане уходит вдаль, приближается или просто замирает. Мир раскрывается, тропы уводят за горизонт, облака скучиваются и рассеиваются, водяные змеи ползут по полям. За исключением немногих интерьеров, где те же самые диагонали подавляют и ограничивают, отчего пространство становится вакуумом, — снимки дышат и говорят о дальних горизонтах.

На этих фотографиях ничего особенного не происходит. Жители деревни соглашаются на то, что их изучают, и смотрят прямо в объектив. Эту статичность нарушают три или четыре лежащих фигуры: девочка в поле, залитом светом так, что нам кажется, будто мы чувствуем запах лета; двое ползущих по дороге детей — их нагие тела касаются мокрой после дождя земли; или свинья в ореоле света, ее смерть символизирует возможный союз между человеком и природой. Так же статичен пейзаж — и летом, и зимой он не слишком зрелищен, но прочувствован: зелень густая или опаленная солнцем, сырая или сухая, цветущая или заснеженная. Мягкий или мерцающий свет преображает сцены обыденной жизни. Лишенные ложного романтизма, эти образы шепчут о покое, о течении жизни, о ее маленьких радостях. Это документальная поэзия или поэтическая документальность, суровая по своей форме.

Урс Штахель