Героический Севастополь

Я ощущал мир как данность, воспринимал его эмоционально,
а не аналитически. В моих жилах текла кровь мореходов
и открывателей, а не историков и исследователей.
И летопись, которую я вел всю жизнь, скорее была
«корабельным журналом», чем «Повестью временных лет»...
Владислав Микоша

Характер — это судьба. Если бы легендарный кинооператор Владислав Микоша в самом начале своего жизненного пути решил избрать другую профессию, то, несомненно, из него бы получился прекрасный летчик, хирург, моряк. В любой области, в какую бы он ни окунулся со всем жаром внутреннего огня, своей веры в то, что он делает, он бы добился успеха.

Определенный характер как маяк притягивает свои отдельные события, которые люди склонны рассматривать как знаки свыше. Микоша верил в запрограммированность своей судьбы, в свою профессиональную предопределенность, в предначертанность ему быть кинооператором.

Владислав Микоша родился на Волге, в Саратове 8 декабря 1909 года в семье капитана и с детства мечтал стать моряком — как отец. В четырнадцать лет переплывал Волгу, занимался партерной гимнастикой, зимой ходил без пальто и шапки — закалялся. А вот в мореходку не прошел «по здоровью» — промок под ленинградскими дождями, получил бронхит.

На операторский факультет Государственного техникума кино (через год — ВГИК) в 1929 году поступил чудом: на экзамены не принес фотографий, обязательных для допуска к экзаменам. К тому времени фотоаппарата он не держал в руках и снимать не умел. И тем не менее — поступил — оказался среди восьми процентов принятых (из ста, допущенных к экзаменам). Фотографией в институте занимался с увлечением, истово. И уже после второго курса, получив квалификацию кинооператора Совкинохроники (тоже чудо!) снимал профессионально для газет и журналов. Работу оператора совмещал с фотографией. Так возникла фотосерия «На спасении челюскинцев». Как оператор с того самого 1931 года, кода он стал им, снимал много и по всей стране — от Севастополя до Владивостока, и оставил на пленке такие значимые события, как разрушение Храма Христа Спасителя (1931-1932 гг.), Первая Олимпиада РКК (1933 г.), спасение челюскинцев (1934 г.). И на кинопленке, и в фотографии.

В 1936 году, увлекшись фотографией всерьез, Микоша принял предложение газеты «Известия» и, уйдя из кино, стал ее штатным фотокорреспондентом. Снимал и для других газет и журналов, для ТАСС, для Интуриста, для кого только не снимал... Выходили серии открыток с его фотографиями («ВСХВ», «Крым», «Кавказ», «Спорт» и т. д.). В 1940 году вышла серия первых цветных советских марок — «ВСХВ». И не случайно — потому что цветом в советской фотографии начал заниматься одним из первых. Участвовал в фотовыставках — и в стране, и за рубежом. 1 мая 1940 года открылась его персональная выставка, прошедшая с триумфом.

Война вернула его в семью кинооператоров. Но и здесь Микоша был не только оператором и фотокорреспондентом, но и блистательным публицистом, репортажи которого печатались в главной газете Советского Союза — «Правде», спецкором которой он был всю войну.

Четыре года, которые выпали на войну, — не слишком большой отрезок времени, но остались те годы самыми главными, а съемки — самыми дорогими сердцу кинооператора. Он снимал оборону Одессы, Севастополя, Кавказа, Северный и Атлантический конвои, бомбежку Лондона, гибель Керченского десанта, освобождение Кавказа и Крыма, Румынии, Болгарии, Польши, бои в Померании и Восточной Пруссии, форсирование Одера, подписание капитуляции Японии на линкоре «Миссури».

Война занимала одно из главных мест в его творчестве, но трудно перечислить все, что снято им после войны: восстановление Варшавы, Сталинграда, Днепрогэс, провозглашение Китайской Народной Республики, встречи Сталина с Мао Цзэдуном и Хрущева с Кеннеди, съемки Неру, Сукарно, Эйзенхауэра, Насера, Кастро, Тито, Гагарина, Бидструпа, Клиберна, Нуриева, Улановой...

На фото после войны снимал в основном для журналов — «Огонька», «Советского Союза», «Вокруг света»...

О Владиславе Микоше — легендарном операторе, фотокорреспонденте — написано много. Но о его творчестве написано гораздо меньше: слишком затмевала творчество сама фигура Микоши. Цельный, не идущий на компромиссы с собой и окружающим миром, не отделяющий себя от дела своей жизни, Микоша будто сам — оживший герой советского фильма. Но все же стоит посмотреть на его фотографии в некоем отдалении от харизматического автора.

В его кадрах нет ничего лишнего, они профессионально проработаны, отточены, что делает документальное свидетельство произведением искусства. Документальность трансформируется с годами в художественность — это неоспоримый факт.

Профессиональная, творческая самоцензура отвергала малейший дилетантизм. Черно-белые документальные фотографии своей суровой правдивостью, неподдельным драматизмом трогают сильнее, чем современные постановочные кадры.

В последние годы Микоша был часто и успешно представлен на выставках Московского Дома фотографии («10 лет МДФ», «Хлеб», «Первоцвет», «Наш дом Арктика» и др.) и высоко оценен прессой.

Более шести десятилетий Владислав Микоша держал в руках кинокамеру. Он был свидетелем непростой эпохи, человеком, наделенным даром оказываться в гуще знаковых событий, которые оставил для нас на кинопленке, в фотографии, в слове.

Не стремившийся при жизни ни выставлять свои работы, ни позиционировать себя как мастера фотографии, — сегодня он словно проживает новую жизнь, возвращаясь к нам как признанный классик советской фотографии.

В военной судьбе Владислава Микоши — легендарного фронтового кинооператора, корреспондента газеты «Правды» и фотокорреспондента ведущих газет страны — Севастополь стал главным и не сравнимым ни с чем — от первых июньских дней войны до последних дней обороны, а затем и освобождения.

Все, кто причастен к обороне и освобождению Севастополя, интересовался или профессионально занимался его историей, сами о том не догадываясь, знают работы Микоши. Ни одна документальная книга о Севастополе — ни историческая, ни мемуарная, ни юбилейная, ни один фотоальбом — в большинстве своем «безымянные» в отношении помещенных в них фотографий — не обошлось без фотографий Микоши.

«Черноморцы», «Героический Севастополь», «Битва за Севастополь», «День войны», «69 параллель», «Кавказ», «Освобождение Варшавы», «От Вислы до Одера», «Данциг наш», «Кенигсберг», «Разгром Японии», «Парад Победы» — это только военные фильмы 1941-1945 годов (не все!), в которые вошли кадры, снятые Владиславом Микошей.

Но самым главным, самым дорогим сердцу оператора остались съемки Севастополя.

«Его работа по съемкам обороны Севастополя... получила всеобщее признание. Им сняты решающие событийные эпизоды для фильма «Черноморцы» (из характеристики студии при представлении к награде).

«Лучшие кадры в фильме «Черноморцы» засняты Микошей в Севастополе«,- вторит студийной характеристике журналист и киновед Вениамин Вишневский — брат Всеволода Вишневского, в своей статье в газете «Литература и искусство» 22 августа 1942 года. И далее- «Среди операторов-фронтовиков Микоша без сомнения самый лучший мастер живописного кадра... Во фронтовых съемках Микоша сохранил все свои прежние качества — лиризм и изысканность композиции кадра, но, вместе с тем, для них характерна суровая простота, какой требует новый материал... Микоша заснял важнейшие эпизоды боевой жизни города-героя, из которых слагается эпический документальный кинорассказ о Севастопольской обороне...».

«Про военные съемки Микоши справедливо сказать, что они сразу и быт, и поэзия... На пленке кинодокументов, снятых Микошей, всегда присутствует температура события», — писал Лев Данилов — один из режиссеров двадцатисерийной эпопеи «Великая Отечественная».

Все эти характеристики в равной степени относятся и к «фотокадрам» Микоши. Потому что кино — это прежде всего фотография, а фотографией как таковой он занимался профессионально всю жизнь.

Пять лет работы фотокорреспондентом к началу войны обогатили его и как кинооператора. Пожалуй, если бы не было пяти лет, отданных фотографии, могли и не появляться в севастопольских съемках Микоши его удивительные кадры — образы, доведенные до символов: оторванная скрюченная рука немецкого летчика рядом с крылом со свастикой — у сбитого самолета; малыш, шагающий рядом со строем моряков; матрос тянется из окопа за цветком и падает, сраженный; переворачивающая на ветру табличка в дверях разбитого магазина — «открыто» — «закрыто»; моряки в окопах перед атакой снимают каски и надевают бескозырки; свастика на дне у мыса Херсонес и на ней — запрокинутая голова убитого фашиста; стремительная атака морской пехоты и вмиг запрокинувшийся, оседающий на землю солдат; Людмила Павлюченко в засаде на цветущей яблоне; залпы «катюш» — через цветущие яблони...

Никогда не расставаясь в Севастополе с кинокамерой, он никогда не расставался и с «Лейкой», умудряясь продублировать все лучшие кинокадры фотографиями. Даже тогда, когда казалось, что это просто невозможно — потому что событие не только смертельно опасно, но и стремительно, неостановимо, невосстановимо — бой, десант, атака морской пехоты. Почти все перечисленные выше кинообразы есть в фотографиях Мастера.

Сегодня трудно представить себе сражающийся Севастополь без этих и других образов, запечатленных камерой Микоши. Так же, как трудно представить себе все книги и альбомы, в которые вошли его работы, без этих фотографий — пусть и безымянных.

Хрупкая пленка оказалась надежным носителем остановленных мгновений, бесстрастным свидетелем запечатленного времени. Это было делом его жизни, которое он бесконечно любил. И сегодня трудно сказать, что ценнее в наследии Владислава Микоши — кинокадры, переходящие из фильма в фильм и все чаще на экране, пройдя через неумелые руки, холодное сердце и необремененный знаниями ум, теряющие и идентичность событиям, и историческую ценность, и саму достоверность — как ни горько об этом говорить, — или фотографии — пусть безымянные, но точные и неизменные в значении того, что на них запечатлено, но подверженные разночтениям и не поддающиеся фальсификации.

Джемма Фирсова