Эллиотт Эрвитт

Ретроспектива

«Я думаю, что фотография это искусство наблюдательности. Нужно найти что-нибудь интересное в самом обычном месте. Я понял: не важно, что мы видим — важно как мы видим» — Эллиотт Эрвитт.

Вы любите заглядывать в замочную скважину? А наблюдать за людьми, когда они об этом даже не подозревают? Вам нравится реальная жизнь реальных людей, реальных ситуаций и реальных событий? С их эмоциональным разнообразием, непридуманностью сюжетов, непостановочностью кадров? Тогда Вам просто необходимо ближе познакомиться с жизнью и творчеством Эллиотта Эрвитта, выдающегося фотографа XX века, еще при жизни ставшего легендой мировой фотографии.

Для каждого фотографа любой его снимок — это свой отдельный мир, в котором есть свои координаты и свой язык. Заслуженную славу Эллиотту Эрвитту принесли гениальные черно-белые отпечатки Америки и Европы рубежа 50-60-х годов, на которых с присущей автору ироничностью, запечатлены события, происходящие с его современниками. Большинство фотографий мастера стали не только классическими образцами, но и зеркальными иллюстрациями того времени — как обыденной жизни, так и значимых событий и персон.

Героями фотографий Эрвитта становились обыкновенные прохожие и президенты супердержав, харизматичные лидеры непризнанных государств и известные во всех уголках земного шара звезды кино и эстрады. Его работы отличались особой эмоциональностью, искрометным чувством юмора и глубоким смыслом. Все они разные, и каждая из них особенная. Своим жизнеутверждающим оптимизмом они были понятны и доступны большинству, поэтому и покорили публику многих стран.

Уникальность техники Эллиотта Эрвитта, которую отмечали многие его современники и последователи, заключалась в его удивительной способности увидеть иронию в окружающей нас действительности. Предварительная постановка кадров, запланированность сюжетов и использование ретуши, все это не являлось стилем работы фотографа. Фотография, по его мнению, имеет дело с тем, что есть в реальности; а если есть ретушь или постановка — это уже нельзя назвать фотографией. «Я не против постановки как таковой, у фотографа есть, безусловно, определенная власть над моделью. Но зачем просить людей делать какие-то глупости, если они и так их без вашей просьбы совершают». Обладая очень оригинальным и своеобразным взглядом на жизнь и окружение, фотографу удавалось самую рядовую и обыденную ситуацию, самую заурядную композицию отобразить в новом свете.

«Фотография — это ремесло. Любой, обладающий достаточной долей ума и упорства, может его освоить. Но чтобы фотография стала больше, чем ремеслом, необходимо нечто другое. И здесь начинается „магия“. И я не знаю этому никакого объяснения». Но, не зная объяснения и, тем более, не трактуя его окружающим, фотографу удавалось создавать поистине магические фотографии. Все, что когда-либо было снято Эрвиттом — это неподдельная реальность, увиденная глазами оптимиста и зафиксированная его пленочным фотоаппаратом.

Забегая наперед, хочется отметить, что фотограф, как и многие другие именитые мастера фотографии его поколения, активно выступал против «цифры» и photoshop, снимая исключительно на пленку. Глядя на его работы, невозможно отделаться от мысли, что Эрвитт не просто весьма наблюдательный, но и, бесспорно, живо мыслящий и молниеносно реагирующий на ситуацию фотограф. Портреты, созданные им — это не застывший «слепок» личности. Они наполнены динамикой, жизнью и эмоциями. Это мысль, это процесс, и очень часто беззлобная и обескураживающая ирония.

Неповторимый стиль его фотографий, способен вызывать противоречивые чувства — от изумления, восхищения и радости до грусти и даже страха. Но, как бы там ни было, все его фотографии — очень яркие, оригинальные и провоцирующие, порой игривые, но всегда осмысленные и притягивающие внимание работы. Во всех его снимках красной нитью пролегла легкость и благожелательное отношение к снимаемым объектам, да и к жизни в целом.

И, все-таки, за непосредственной легкостью и невесомостью снимков, в то же время можно «услышать», как персонажи его фотографий рассказывают какую-то свою историю. Также поражает в этих работах широта выбранных сюжетов, исполнение, выделение акцентов. Свое, сокровенное можно без труда найти в каждом кадре. Фотографии Эллиота дают возможность зрителю взглянуть на жизнь с улыбкой и задуматься над всей ее серьезностью.

Что же стало основополагающим в творчестве Эллиотта Эрвитта как фотографа? Откуда в нем это непреодолимое желание видеть доброе и вечное в каждой зафиксированной на фотографии жизненной ситуации? Где и как он научился видеть в повседневной жизни что-то, что может вызывать такие эмоции?

Казалось бы, все должно идти из семьи, из детства. Но история его жизни говорит о другом. 26 июля 1928 года, в самом романтичном городе старой Европы — Париже, в семье эмигрантов из России, родился мальчик. Своему единственному сыну русскоязычные родители — Борис и Евгения — дали совсем не русское имя Элио Романо Эрвиц. На втором имени настоял отец мальчика, который в это время учился в Римском университете.

Хотя Эллиотт и родился в Париже, с этим городом его почти ничего не связывает. Свое раннее детство, первые 10 лет жизни, он провел в Италии, в Милане. Но как раз в это время в Италии, как и во всей Европе того периода начинаются смутные времена. К власти приходит фашистский режим Бенито Муссолини. Не желая испытывать в очередной раз судьбу, Борис Эрвиц вместе с женой и сыном Элио Романо в 1938 году на последнем пароходе покидают солнечную, но ставшую негостеприимной, Италию. Эмигрировав в Америку, семья через некоторое время, а именно к 1941 году оказывается в не менее солнечной Калифорнии. Они переезжают в Лос-Анжелес на постоянное место жительства.

Но к шестнадцати годам, Эллиотт остается один. Его родители покидают город, чтобы расстаться и разъехаться навсегда. Этот, можно сказать, почти трагический момент в жизни подростка, обогащает жизненный опыт будущего мастера. Ситуация закаляет его, делает молодого человека внимательным наблюдателем, чувствительным ко всем жизненным обстоятельствам, при этом он остается милым и очаровательным юношей. Сам фотограф, вспоминая те времена, говорит: «Благодаря Бенито Муссолини, я американец». Именно здесь в Америке происходит его становление как фотографа. Именно в этой стране он открывает для себя искусство фотографии, в котором впоследствии находит смысл своей жизни. Так удивителен ли тот факт, что его творчество явило собой один из наиболее проницательных, тонких и глубоких взглядов на мир в фотографии XX века? Не знаем, но попробуем разобраться.

В 14 лет Эллиотт Эрвитт увлекается светописью, а позже покупает свою первую камеру — антикварную зеркалку. И в дальнейшем уже не выпускает из рук фотоаппарата, иногда, на очень короткое время, заменяя его на кинематографическую камеру. В 1942 году, будучи четырнадцатилетним подростком, он поступает в лос-анжеленский колледж, где изучает фотографию. В учебном заведении мальчик занимается до 1944 года. А уже в 1948 году, молодой Эллиотт отправляется в Нью-Йорк. Там он вступает в новую школу общественных исследований для постижения таинств кинематографии. Окончив формальное образование, он остается при своем мнении, которое состоит в убежденности, что фотографированию не надо учиться. Для того, чтобы научиться фотографировать, надо только фотографировать: «Фотографировать — это очень просто. Нет никакого великого секрета в фотографии... Фотошколы — пустая трата времени. Нужна практика, практическое приложение ваших знаний. Я убежден: если у вас что-то получается, единственная важная вещь — не прекращать работать. И не важно, получаете ли вы за это деньги».

После нью-йоркской школы он работает под руководством легендарного Роя Страйкера в Standart Oil Company. В это же время знакомится с Эдвардом Стейхеном и Робертом Каппой. А далее, он поступает на службу и продолжает свою профессиональную карьеру в качестве помощника военного фотографа армии США, в Германии и Франции. В этот период Эллиотт Эрвитт много работает и много фотографирует, документируя эпоху. Как он сам говорит о своей работе: «Ничего не случится, пока вы сидите дома. Я всегда беру с собой фотоаппарат и фотографирую то, что меня вдруг заинтересовало». Его ранние работы, как свободного фотографа, появляются в различных журналах, таких как Collier’s, Look, Life и Holiday. Фотографии молодого, но, несомненно, талантливого и подающего надежды фотографа не остаются не замеченными. И уже в 1953 году Эллиотт попадает в штат агентства Magnum Photos.

Работа в агентстве предоставляет фотографу некоторую свободу действий. Он может по собственному желанию заниматься интересными, лично для него, фотопроектами по всему миру. Много и разнопланово снимая как профессионал, он, все же, находил время делать и «любительские» фотографии. Он не считал подобное занятие чем-то постыдным и всегда отождествлял слово «любительский» со словом «любить». Поэтому к «личным», он относил фотографии снятые исключительно для себя. Врожденная тяга к самообразованию и самоусовершенствованию позволяет фотографу быстро выучить четыре языка, что в дальнейшем очень помогает ему в зарубежных поездках. При том, что фотография была основным его профессиональным родом деятельности и способом зарабатывания на кусок «хлеба насущного», все же Эллиотт старался с легкостью относиться к фотографии, как к ненавязчивому и необременительному увлечению. С присущей ему самоиронией, он так комментировал стиль своей работы: «Какое-то время я иду вместе со всеми, потом разворачиваюсь на 180 градусов и иду в противоположном направлении. Это работает всегда — но, может быть, мне просто везет?»

Он искренне считал, что работа под заказ, а именно таковыми были коммерческие снимки, теряет свою естественность и непринужденность. В этих фотографиях изначально закладываются требования заказчика, которые невозможно обойти или сгладить. «Зачастую события устраиваются специально для фотографов. На свадьбах все крутятся возле человека с фотоаппаратом, потому что если нет свадебных фотографий — как будто и свадьбы не было», — таких нелестных слов порой удосуживались его вынужденные заказы.

Но, тем не менее, карьера фотографа неуклонно идет вверх. В 1956 году он принимает участие в известной экспозиции Стайхена — Family of Man, которая проходит в музее современных искусств в Нью-Йорке. Признание гения автора и его таланта проявляется в том, что в 1968 году Эллиотта выбирают президентом престижного агентства Magnum Photos и он остается на этом посту на три срока. Не смотря на «административные» обязанности, все это время мастер продолжал оставаться активным участником и знаковой фигурой в мире фотоискусства.

Но помимо своего увлечения фотографией Эрвитт не забывает и о кинематографии. В семидесятых он снимает три документальных фильма: Beauty Knows No Pain (1971), Red, White and Bluegrass (1973) и Glassmakers of Heart, Afganistan (1977). Из наиболее известных книг, изданных фотографом следует отметить Son of Bitch (1974), Personal Exposures (1988), On the Beach (1991), Dogs, Dogs (1999), Snaps (2001).

Название одной из его ретроспективных книг «Snaps» переводится, как «щелчки». Это простое название, как ничто другое подходит под описание работы фотографа. По мнению Эрвитта, для того, чтобы сделать эмоциональный, интересный снимок, нет необходимости что-то выдумывать — в окружающем мире для этого есть все. Один щелчок — и готов уникальный кадр, идеально выверенная композиция, не постановочная, а созданная простым стечение обстоятельств. Его фотографии невозможно спутать с другими. Это свойство, разглядеть во всем что-то забавное, присуще только Эллиотту Эрвитту. Его работы помогают посмотреть на мир по-другому, увидеть в серьезном несерьезное и наоборот. Элиот Эрвитт принадлежит к той редкой породе фотографов, у которых где глаза, там и сердце. Он снимает не только явления, как сам утверждает, но самую трогательную, подчас, забавную их суть. И делает это настолько гениально, что слова (в смысле названия сюжетов) порой бывают просто излишни.

«Самая суть искусства Эллиотта заключается в том, чтобы быть чувствительным, но без плача, забавным, но без смеха, умным, но без раздумывания» — так сказал о знаменитом фотографе английский новеллист, познакомившись с его творчеством.

Самые известные и легкоузнаваемые снимки Эллиотта, ставшие его визитной карточкой — это, конечно же, «White/Colored» (умывальник для белых и умывальник для черных) (1950), «Поцелуй в зеркале заднего вида» (1955), убитая горем Жаклин Кеннеди на Арлингтонском кладбище (1963), «Подпрыгивающая болонка» (1968). Но особую мировую известность фотографу принесли его, так сказать, политические фотографии. Одной из которых было фото времен холодной войны, на котором засняты Никсон и Хрущев в момент бурной дискуссии, причем Никсон энергично тычет пальцем в лацкан пиджака Хрущева во время их спора. Этот снимок был сделан на выставке в Москве в 1959 году. Через десятилетия вглядываясь в лица довольно таки значимых персон того времени, мы удивляемся, с каким мастерством удалось фотографу заснять не только ситуативный момент, а и передать характеры двух лидеров великих держав. За оболочкой известныз исторических фигур, мы легко можем разглядеть двух обыкновенных людей, с искренней яростью защищающих свои взгляды, не скрывающих бушующие в них эмоции, отстаивающих свою собственную правду, за спиной которой стоит правда целой страны. Сам же фотограф никогда не рассматривал свои фотографии о политике и политиках с этой точки зрения. Он говорил: «Мои изображения в определенном смысле политичны. Их стоит рассматривать в качестве комментариев к человеческой комедии. Разве это не политика? Спросите меня, кого я не люблю больше всего, Никсона или Джонсона? Нужно будет меня сильно заставить, чтобы я дал на это ясный ответ. Джонсон был воплощением вульгарности, но видно ли это из фотографии? Вы мне это и скажите». Подобные кадры не могли остаться незамеченными и неоцененными мировой общественностью, как впрочем, и многие другие работы Эллиотта.

В последние годы жизни и творчества, фотограф практически перестал снимать людей. Его истинным увлечением становится фотографирование собак. Он основательно занялся съемкой жизни братьев наших меньших. Оправдывая свой титул «ловца забавных и двусмысленных ситуаций», Эрвитт как бы специально подбирал момент, когда они (животные), казалось, играют роль теней, знаков и намеков на скрытые желания и слабости хозяев. Эти искренние создания, не менее человечные, чем и их хозяева, не могли не затронуть души и сердца мастера и оставить его равнодушным. Как он сам любил говорить — «собаки это тоже люди, только более волосатые».

И что бы ни брался фотограф отображать в своих работах: животных, людей, сценки, жесты или целые сюжетные линии — во всем сквозит ирония и юмор. Характерной и неподражаемой особенностью его работ была способность, с абсолютно детской непосредственностью, видеть и увековечивать достаточно абсурдные ситуации, происходящие в жизни на каждом шагу. Его фотографии не могут никого оставить равнодушным. Подтверждая свои же собственные слова: «Я хочу, чтобы изображения были эмоциональными. Мало что другое меня интересует в фотографии», — Эллиотт умел наделять свои снимки способностью вызывать различные чувства. Его работы очень легки, но чем-то своим особенным, цепляет практически каждая — одна вызывает смех, в другой чувствуется ирония, третья берет интересным ненавязчивым моментом, а четвертая подкупает каким-то ракурсом, геометрией. Но главное — его работы смотрятся легко, на одном дыхании, с приятным чувством!

Например, невозможно не умилиться, глядя на фотографию жены и дочери фотографа. Неподдельное счастье матери, смотрящей на спящего младенца, сквозит в ее взгляде, а поза, кажущаяся расслабленной и умиротворенной, в то же время несколько напряженна. Чувствуется, что молодая мама, готова в любую минуту вскочить и, если понадобиться, защитить своего ребенка от всего мира. Сколько безграничной любви, нежности и гордости заложено в таком, казалось бы, бытовом снимке. И все это без купюр передается зрителю даже на расстоянии.

Но, в то же время, с таким же мастерством и непредвзятостью, фотографу удается заснять и всеохватывающую грусть, которую мы чувствуем на снимке заплаканной Жаклин Кеннеди на Арлингтонском кладбище, в момент похорон мужа. В ее руках американский флаг, символ страны, Президентом которой был ее муж, впоследствии ставший, практически, не меньшим символом демократической Америки. Но сейчас она хоронит не Президента, она прощается со своим мужем, отцом ее детей, мужчиной, который любил ее и которого любила она. Что ждет ее впереди и какое будущее уготовано ее детям? Вопросы, на которые никто не может ей дать ответы на тот момент, потому что все озабочены не ее судьбой и судьбой ее дочерей, а судьбой Америки. Америка потеряла не мужа, она потеряла Президента. И в то время, когда Жаклин оплакивает потерю близкого человека, Америка оплакивает гибель выдающегося человека. Они оплакивают одно и то же, но в то же время разное трагическое событие. Все это можно прочесть по горестному взгляду ее, налитых страданием глаз, спрятанных под вуалью.
И, опять же, без радостной улыбки невозможно смотреть на его фотографии, с запечатленными на них собаками. Глядя на эти снимки, постоянно ловишь себя на мысли: кто же больше на кого похож — собаки на своих хозяев или хозяева на своих питомцев.

Еще одной особенностью фотографий Эрвитта является почти ощущаемый на тактильном уровне диалог. Он умудряется снимать пары — влюбленные, повязанные случаем как судьбой; птицу и самолет, старика и автомобиль, живых и мертвецов.

Но право описания и трактования своих работ фотограф всегда оставлял за критиками. Эллиотт никогда не описывал свои фотографии, считая вполне достаточным обозначить только год и место съемки. «Объяснять изображение — все равно, что объяснять шутку. Как только ты ее объяснил, тут же она и умирает» — любил комментировать эту особенность своей работы сам фотограф. И хорошим признаком считал, если фотографию не могли пояснить ни зрители, ни профессионалы: «Хорошо если вы не можете объяснить изображение — значит оно визуально».

Единственное развлечение, которое мог себе позволить мастер, это наблюдение за посетителями выставок с его экспозициями. И точно так же, с присущей ему иронией, он любил комментировать свои наблюдения. Например, вот, что он говорит об одном из таких наблюдений на экспозиции в Смитсониане. «Вы же знаете, как люди носятся по Смитсониану — как скорый поезд. Там столько всего, на что стоит посмотреть. Проносясь через мой зал, на полпути его или на трети... они вдруг внезапно останавливались и возвращались назад — что-то, казалось, было не совсем так, как надо. Их глаз не схватывал изображение полностью, с одного раза. Они возвращались, и вот тогда и начиналось все самое потрясающее. Они начинали смеяться, и проникались моей фотографией с таким интересом, что лучшего вознаграждения для себя нельзя было и придумать. Восхитительная реакция! Я просто обожал смотреть, как люди вбегают в зал, останавливаются и начинают все заново. Несколько раз я возвращался понаблюдать за этим».

С его работами и сегодня можно ознакомиться в различных музеях мира, включая Музей современного искусства в Нью-Йорке. Его фотографии собраны и выставлены также в Смитсонианском институте в Вашингтоне, округ Колумбия; Художественном институте в Чикаго и во многих других музеях разных стран.

Таким же легким, ироничным и остроумным он оставался всегда, ничуть не меняясь с годами. Мировая слава не испортила этого чуткого человека, с благодарностью принимающего внимание к своему творчеству. Как никакому другому фотографу ему было дано разглядеть суть своего времени, ситуаций, обстоятельств и непревзойденное мастерство сохранить их в великолепных снимках. Он не уставал вновь и вновь напоминать окружающим, что на жизнь надо смотреть с улыбкой, как это делал он сам. Своими фотографиями он обнимал весь мир, даря нам всем тепло от соприкосновения с прекрасным и добрым.

Наталия Вовк
для проекта ФотоТур