Микаэль Суботски

Бофорт Уэст

Прежде чем я увидел эти фотографии Микаэля Суботски, я проезжал через Бофорт-Уэст десять или двадцать раз, ни разу не заметив этого города. Самое длинное шоссе Южной Африки длиной почти 2 000 км, соединяет север и юг страны и проходит прямо через городок Бофорт-Уэст, на короткое время становясь его главной улицей.

Когда я впервые увидел снимки Суботски, я мгновенно узнал это место. Первое, что пришло мне в голову, было: «Ну конечно!». Заключенные в оранжевых робах; тушки животных — добыча охотника — привязанные к грузовичку, даже анархия цвета в куче мусора и жмущиеся друг к другу обитатели свалки — все это было очень узнаваемо.

Сельские районы Южной Африки опустели за время жизни всего-то пары поколений. Количество приносящих прибыль ферм сократилось почти на треть. В городках типа Бофорт-Уэста население состоит из очень молодых и старых или из тех, кому не удалось устроиться в других местах. Нет ничего удивительного в том, что демократия получила в наследие от апартеида глубокий, возможно даже необратимый упадок села. Беды, с которыми сталкивается Бофорт-Уэст, видны за прозрачными абстракциями статистики. Две трети его взрослых жителей не имеют работы. В городке с населением 37 000 за год убивают более 20 человек: от такого уровня преступности — 60 убийств на 100 000 населения — волосы встают дыбом. Это почти в 10 раз больше, чем в Нью-Йорке, в 20 раз — чем в Лондоне и в полтора раза — чем в Йоханнесбурге, одном из самых опасных городов в мире.

Вот мы и возвращаемся в тюрьму на кольцевой развязке. Если задуматься, сам факт, что тюрьму опрометчиво построили посреди самой загруженной магистрали Южной Африки, настолько поражает, что трудно даже понять, смешно это, трагично или просто безумно. Кажется, что это не фрагмент реальности, а произведение какого-то комика, попытавшегося выразить отношение этого городка к миру, проносящемуся мимо него.

Отчасти именно поэтому фотографии Суботски оставляют впечатление взгляда на нечто такое, что вы знали всегда, ни разу не видев. И дело не в том, что пейзажи пустыни Карру на его снимках населены. Дело в том, что пейзаж здесь становится фоном для образов, воображаемых людьми с этих фотографий. С его помощью они переносят себя, возвышают себя, переопределяют себя. Изображая их, Суботски не просто связывает пустыню и людей. Он заставляет нас отправиться в беспокойное путешествие и хочет, чтобы мы вообразили, как представляют себе пустыню те, кто в ней живет.

Почти каждая фотография — продуманная мизансцена, подмостками которой становится пустыня. Мальчик на куче мусора в маске Спайдермена, которую он нашел среди отбросов; дети, держащие белую простыню на ветру; мужчина в маске из фильма «Крик» и принцесса на лошадях с вычищенными копытами; белая девушка с ярлычком участницы соревнований в туфлях на высоком каблуке, стоящая на черном полу сцены и позирующая аудитории; змея и слон, ласково глядящие на больного в постели; заключенный, лежащий у стены с нарисованными кактусами, песком и камнями, которые, словно гигантский пузырь, отражают содержимое его сознания.

В каждой фотографии модели переносят себя куда-то — но куда, мы точно не знаем.

Джонни Стейнберг, Нью-Йорк, 2008